Виктор Розов - В добрый час! Гнездо глухаря.

В столице живет обычная советская семья. Отец семейства, Степан Алексеевич Судаков, работает чиновником в крупном ведомстве. Жена Наталья Гавриловна занимается домашним хозяйством. Младший сын Пров – учащийся выпускного класса школы, готовящийся к поступлению в престижный институт. Старшая дочь Искра трудится в местной газете, а ее муж Егор служит в том же ведомстве, что и его тесть.

Вечером сын возвращается домой с девушкой, живущей в неблагополучной семье (отец отбывает срок, мама работает обычным продавцом). Пров представляет матери Зою, тревожась о том, как примут ее в семье. Однако Наталья Гавриловна не против общения сына с Зоей, она сейчас очень переживает за дочь, у которой не ладятся отношения с мужем.

За ужином Степан Алексеевич рассказывает домочадцам о том, что сын его коллеги по работе покончил с собой и сослуживцу теперь, к сожалению, придется уйти с работы. Это значит, что для Степана Алексеевича возможно повышение по служебной лестнице. Радостный Судаков обращается к Егору и уверяет его, что и он в будущем достигнет высоких постов.

Вдруг раздается звонок в дверь, к Судакову приехала его одноклассница из Томска Валентина Дмитриевна с просьбой помочь ее сыну, которого хотят отчислить из института. Степан Алексеевич нехотя, но обещает помочь.

Наталья Гавриловна решается открыть мужу свои сомнения по поводу зятя, ей кажется, что Егор хочет бросить их дочь. Но муж отмахивается от глупых предположений женщины.

В гости к Егору является Ариадна - дочь директора ведомства, в котором служат зять и тесть. Это именно та женщина, с которой встречается Егор. Ариадна знает об истинных причинах брака Егора – желание обеспеченной жизни в семье с высоким достатком. Она настаивает на разрыве Егора с Искрой и молодой человек страстно ей это обещает. В момент их поцелуя в комнату неожиданно входит Пров. Ему приходится пообещать молчать об увиденном.

После ухода Ариадны Егор застает Искру, молящейся на коленях перед иконами, и спешно сообщает об этом ее отцу. Степан Алексеевич разгневан, поскольку такое поведение дочери может сильно повредить его карьере. Позже перед иконами встает Пров и начинает молить о наказании неверного мужа сестры. Отец же решает заменить иконы на африканские маски.

Спустя время семья узнает, что Судаков не стал помогать сыну своей одноклассницы. Пров стыдит отца в невыполнении его обещания о помощи. Егор же высказывает мнение, что они сами виноваты в своих поступках.

Внезапно Судаков узнает о семье Зои, с которой встречается его сын. Отец вспыхивает гневом и запрещается сыну с ней видеться. Наталья Гавриловна вступается за молодых людей и вспоминает о судьбе ребенка его коллеги, покончившего с жизнью.

В этот момент приходит сообщение, что на освободившееся место назначен не Степан Алексеевич, а его зять Егор. Отец семейства хватается за сердце, он не ожидал такого удара в спину от родного зятя.

Ариадна решает встретиться с Искрой и рассказать об отношениях с Егором. Искра воспринимает известие равнодушно, лишь предупреждает девушку, что и ее Егор бросит, как только впереди замаячит более заманчивая перспектива.

Искра решает перебраться жить в комнату родителей, а потом хочет уехать на Урал, чтобы помочь сыну Валентины Дмитриевны. Судаков полностью раздавлен сообщением о том, что Егор уходит от дочери к другой женщине.

И вдруг приходит известие, что Пров находится в отделении милиции за кражу. Помогает освободить молодого человека мама Зои. Пров возвращается в дом и пытается объяснить поникшему отцу, что причина его поступка связана с самоубийством сына коллеги Судакова. Мальчики дружили в детстве и его смерть для Прова – сильное потрясение.

В дом Судаковых приезжают в гости африканцы. Увидев развешанные на стенах маски, негры падают на колени и молятся.

С помощью социально-психологических портретов своих героев автор показывает ограниченность нравственных принципов и устоев тогдашнего общества.

Картинка или рисунок Розов - Гнездо глухаря

Другие пересказы для читательского дневника

• Краткое содержание Горячий камень Гайдара

  Одинокий старик со сложной судьбой поймал однажды у себя в саду Ивашку Кудряшкина, мальчишку, который хотел оборвать его яблоню. Оставшись безнаказанным, ушел мальчик куда глаза глядят, пока не очутился на болоте

• Краткое содержание Горький Дачники

  На одной из летних дач собралась компания русских интеллигентов, уставших от светской жизни, стремящихся к покою и тишине.

• Краткое содержание Носов Огурцы

  Главные герои – ребята, которых зовут Павлик и Котька. Однажды ребята собрались на рыбалку, но она абсолютно не удалась. Мальчик не повезло, они не смогли ничего словить. Тогда ребята решили возвращаться домой.

• Краткое содержание Распутин Живи и помни

  Андрей Гуськов вернулся с войны в свое родное село на Ангаре, не сообщив об этом никому из близких. Он конечно не представлял себе, как примут родные его возврат, однако всегда верил и доверял своей женушке. Настена – жена Андрея, выходила за него

• Краткое содержание Омон Ра Пелевин

  Герей романа рядовой советский мальчик с нерядовым именем Омон, особенностью характера которого является рьяная страсть к небу. Омон поступает в летное училище, а позже становится космонавтом, впереди у которого подготовка к полету на луну.

Квартира Судакова в Москве. Её хозяин - Степан Алексеевич - служит где-то в сфере работы с иностранцами. Его сын Пров заканчивает школу. Отец хочет, чтобы тот поступал в МГИМО. Дочь Искра работает в газете в отделе писем. Ей двадцать восемь лет. Она замужем. Муж Искры Георгий (Егор) Самсонович Есюнин работает вместе с её отцом.

Пров приходит домой с подругой Зоей. Зоина мать - продавщица в ларьке, а отец - в тюрьме. Пров знакомит Зою со своей матерью Натальей Гавриловной. Та не возражает против подобного знакомства сына, она больше обеспокоена состоянием Искры - у неё депрессия после недавней операции, к тому же какие-то проблемы с Егором, о которых она не рассказывает. Искра близко к сердцу принимает все письма, которые приходят в редакцию, пытается всем помочь. Егор считает, что нужно уметь отказывать.

Степан Алексеевич возвращается домой вместе с итальянцем и переводчицей. Иностранец очень хочет посмотреть на быт «простой советской семьи». Такие гости - обычное дело у Судаковых. После ужина и обмена сувенирами иностранец уходит. Судаков рассказывает семье историю своего сослуживца Хабалкина: его сын покончил жизнь самоубийством. Кроме душевной травмы, это означает для него и конец карьеры. Судаков считает, что теперь на место Хабалкина назначат его. Грядёт повышение. Нужно идти на похороны, но у него дела, поэтому лучше будет сходить туда жене или сыну. Судаков, чтобы сделать приятное зятю, говорит ему, что на место Хабалкина можно было бы назначить и его. Он считает, что Егор далеко пойдёт, с годами может заменить самого Коромыслова. Вспоминает, каким тихим, робким и услужливым был Егор, когда Искра только привела его в дом.

Неожиданно приходит Валентина Дмитриевна. Судаков с трудом вспоминает, что это его школьная подруга. Она не москвичка, приехала с просьбой о помощи, у неё беда: её младший сын, учащийся пятого курса одного из институтов Томска, ездил в Польшу с группой студентов. Там он влюбился в польскую девушку, не пришёл ночевать в гостиницу. Естественно, все стало известно в институте, и теперь Диму не допускают к защите диплома. Валентина Дмитриевна, плача, умоляет Судакова помочь Диме, потому что после этого происшествия он замкнулся в себе, ходит мрачный, и она за него боится. Судаков обещает помочь. Валентина Дмитриевна уходит, оставляя на память школьную фотографию.

Искра выходит немного погулять. Наталья Гавриловна говорит мужу, что ей кажется, будто Егор собирается уйти из их дома - оставить Искру. Судаков уверен, что это все чушь. Он идёт к себе.

Приходит очень интересная девушка. Эго Ариадна Коромыслова. Она пришла к Егору под предлогом подготовки курсовой работы. Наталья Гавриловна оставляет их одних. Это та самая девушка, ради которой Егор думает оставить жену. Егор рассказывает Ариадне о своём прошлом. С детских лет он стремился «пролезть наверх», «выбиться в люди». А тут она - Искра. Егор всегда был полуголодный, почти нищий, и вдруг появляется возможность войти в такую семью. И конечно, он эту возможность упустить не мог. Он женится на Искре. Ариадна хочет, чтобы Егор все прямо сказал жене и ушёл к ней. Егор обещает. Пров застаёт их за поцелуем. Ариадна уходит. Пров даёт Егору слово никому ничего не говорить.

Искра возвращается с прогулки. Избегает мужа. Егор думает, что Пров ей что-то рассказал. Искра идёт в кабинет к отцу, где тот держит коллекцию икон, становится перед иконами на колени, что-то шепчет. Егор замечает это, идёт за её отцом. Судаков устраивает скандал, кричит на дочь. Он боится, что кто-нибудь узнает, что его дочь молится, - тогда конец его карьере. Пытается заставить дочь плюнуть на иконы. И тут не выдерживает Наталья Гавриловна. Она заставляет мужа замолчать, и Судаков повинуется. Он знает, что его жена - сильная женщина, волевая (с войны у неё медаль за отвагу и два боевых ордена). Наталья Гавриловна уводит Искру. Пров встаёт на колени перед иконами и просит смерти Егору.

Утро Первомая. Валентина Дмитриевна прислала поздравительную телеграмму. Диму к защите не допускают. Пров укоряет отца, что тот не помог. Егор говорит, что не надо было нарушать дисциплину. Звонит телефон. Пров берет трубку. Это Зоя. Пров собирается уходить. Отец спрашивает, к кому тот идёт. Тогда Пров рассказывает, что Зоя за человек, из какой семьи. Судаков в бешенстве. Он запрещает Прову общаться с ней, но тот уходит. Наталья Гавриловна защищает их: ей девочка нравится. Напоминает мужу о Коле Хабалкине. Приходит Золотарев. Это молодой человек с работы Судакова. Золотарев поздравляет Егора с назначением его на место Хабалкина. У Судакова плохо с сердцем: он не ожидал, что Егор обойдёт его по работе, да ещё втихаря. Они с женой переходят в другую комнату.

Звонок в дверь. Искра открывает и возвращается с Ариадной Коромысловой. Ариадна рассказывает Искре, что Егор больше не хочет жить с ними, а хочет жениться на ней, что он никогда не любил Искру. Искра же спокойно все это выслушивает и предупреждает Ариадну, чтобы она остерегалась Егора: он отучит её любить все то, что та любит сейчас, а если у начальника её отца есть дочь, то он спокойно променяет Ариадну на неё, если так будет лучше для его карьеры. На прощание она предупреждает Ариадну, что у них не будет детей: Егор недавно уговорил её на второй аборт. Ариадна убегает, попросив не говорить Егору, что она была здесь.

Входит Судаков. Наталья Гавриловна рассказывает ему, что у них была дочь Коромыслова, которой Егор сделал предложение. Для Судакова это огромное потрясение. Искра собирается улетать в Томск, чтобы помочь Валентине Дмитриевне. Пока же она хочет переехать в комнаты родителей, а вход на половину Егора заколотить.

Звонит телефон. Судакову сообщают, что Прова забрали в милицию, потому что он украл какой-то портфель. Пришедшая Зоя говорит, что её мать пошла Прова выручать. Действительно, скоро Вера Васильевна приводит Прова. В отделении милиции она всех знает, и его отпускают под её честное слово. Судаков считает, что Пров попал в милицию специально, чтобы досадить отцу. Уходит. Пров говорит, что сделал это, чтобы не закончить, как Коля Хабалкин. Они учились вместе. В тот день Коля хотел что-то сказать Прову, но разговора не получилось. Теперь Пров винит себя за это.

Пров, Зоя и Наталья Гавриловна переносят к себе вещи Искры. Приходит Егор. Он хочет поговорить с Судаковым о своём назначении, но с ним никто не хочет разговаривать, его не замечают. Судаков с женой собираются к давним знакомым. В это время к ним приходят два негра с переводчицей. Заметив чёрные африканские маски, которые Судаков повесил вместо икон, негры начинают молиться.

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Валентина Дмитриевна (достает из сумки бумаги). У меня здесь все приготовлено. (Тихо.) Там в характеристике написано… Я сама не видела, конечно, но мне под большим секретом передали… будто Дима хотел бежать в Болгарию. Когда я об этом Диме сказала, он долго и странно на меня смотрел, потом пошел на кухню, открыл холодильник, достал пол-литра водки… Судаков. Я все сделаю, Валя.

Валентина Дмитриевна. Я хотела отнять, но он прямо из горлышка… (Закрыла лицо руками.)

Наталья Гавриловна . Валентина Дмитриевна, может быть, останетесь у нас ночевать?

Валентина Дмитриевна. Что вы, что вы!.. Степа, я и так всегда тебя помнила. Но если ты добьешься, чтобы Диме дали защитить диплом, я готова пойти в церковь, поставить за тебя свечку, чтобы тебе и твоим близким всегда, вечно было хорошо. Самое главное, чтобы Дима знал: есть справедливость. До свидания.

Все прощаются.

Да, забыла. Я привезла тебе на память нашу фотографию. (Достает .) Вот… Это мы все на лесозаготовках. Смешные. В тридцатых годах снимались. Хорошее было время, верно? До свидания.

Судаков. До свидания, Валя.

Валентина Дмитриевна уходит. Все стоят, молча рассматривают фотографию.

Пров (в стороне, тихо).

Валя, Валентина,
Что с тобой теперь?
Белая палата,
Крашеная дверь.
Тоньше паутины
Из-под кожи щек
Тлеет скарлатины
Смертный огонек…

(Подошел ко всем и тоже рассматривает фотографию.) Папа, а где ты?

Судаков. Вот. (Показывает пальцем.)

Пров. Какая у тебя, папа, потрясающая улыбка была.

Наталья Гавриловна . Завтра же. Не забудь. Судаков. Какой-то перестраховщик, сукин сын, от усердия напортачил. Ну, мелкая душонка, ну, тварь! Позвоню Опалихину, он распутает. Кстати, Опалихин как раз у меня в загранпоездку просился.

Входит Искра.

Искра. Пойду немного погуляю.

Наталья Гавриловна . Вот и умница. А ужинать?

Искра . Я поела. Прошка, иди, там все горячее.

Пров ушел.

Егор (жене). Много не ходи, лучше посиди в скверике.

Искра ушла. Ушел, видимо на свою половину, и Егор.

Судаков и Наталья Гавриловна остались одни.

Судаков. Покалякала бы ты с ней. Нельзя же так.

Наталья Гавриловна . Неужели ты думаешь, не говорила?

Судаков. Ну?

Наталья Гавриловна . У нее какая-то травма. Она сама не ожидала. Твердит – теперь у нее никогда не будет детей.

Судаков. К врачу своди, к невропатологу. У нас там, говорят, лучшие силы. Может, к гипнотизеру.

Наталья Гавриловна . Ты заметил, она на своей половине почти не бывает, все здесь.

Судаков. Ну когда мне замечать, Наташа…

Наталья Гавриловна . Степа!

Судаков. Что?

Наталья Гавриловна . По-моему, Георгий хочет оставить Искру.

Судаков. Как – оставить? Что же он – из нашего дома уйдет?

Наталья Гавриловна . Вполне возможно.

Судаков. Глупости! Ну какие ты глупости говоришь, просто удивительно. Как это – уйдет? Во-первых, он бы мне первому об этом сказал.

Наталья Гавриловна . Не думаю.

Судаков. Уверен. А во-вторых, это чепуха, собачья чушь. Как это тебе в голову взбрело? Искра сказала?

Наталья Гавриловна . Нет. Ты же знаешь, Искра все в себе носит.

Судаков. Откуда же?

Наталья Гавриловна . Я чувствую.

Судаков. Что значит – чувствую?

Наталья Гавриловна . Чувствую – и все.

Судаков. Ну, знаешь, Наташа, с такой чувствительностью тебя хорошо бы отправить в сейсмически опасную зону – землетрясения предчувствовать. Егор никуда не уйдет, в мыслях у него этого нет. В конце концов, он из-за меня не уйдет, он привязан ко мне, любит. Не засоряйте себе голову всякими мелочами. Все люди живут крупными интересами, мир бурлит, а тут… (Махнул рукой.) Меня нет, я отдыхаю. (Поцеловал жену, пошел к двери. Остановился.) И не чувствуй ты ничего, живи ясно, Наташа, радостно. Уж как мы живем, любой позавидует.

Наталья Гавриловна . Для нее видеть Георгия – мучение.

Судаков. Извини, но это уж каприз, дикость. Другая такого мужа на выставке бы показывала за деньги. Ты знаешь, какая у него сейчас перспектива?

Наталья Гавриловна . Гора меня не беспокоит, Степа, я думаю об Искре.

Судаков. Тысячи женщин делают подобные процедуры – и хоть бы хны.

Наталья Гавриловна . Все люди разные, Степа.

Судаков. К сожалению.

Наталья Гавриловна . Поговори ты с ней.

Судаков. О чем? Ей встряска нужна, простая встряска, и все вылетит. Нет, я в это путаться не буду, не умею… Знаешь, Наташенька, давай как всегда: дом – это твое, а с меня моего вот так хватает! (Целует жену и уходит.)

Через столовую прошел в кабинет Пров, снова уселся с ногами в свое любимое кресло. Читает. Звонок. Наталья Гавриловна идет открывать. Слышен ее голос: «Проходите». В столовую входят Наталья Гавриловна и молодая, очень интересная и чрезвычайно элегантно одетая девушка. Это Ариадна Коромыслова.

Наталья Гавриловна (зовет). Георгий, к вам пришли!

Ариадна . Спасибо.

Егор (входя). А, Ариадна, здравствуйте.

Ариадна. Здравствуйте, Георгий Самсонович.

Егор (представляет). Наталья Гавриловна – мать моей жены. Ариадна – моя студентка, готовит курсовую работу…

Женщины здороваются.

Моя, так сказать, подопечная.

Ариадна. Извините, Георгий Самсонович… я прямо в дом, без звонка. Совершенно запуталась в вопросах построения финансовой системы.

Егор . Проходите сюда.

Садятся у стола. Ариадна раскрыла чемоданчик, с которым вошла, достала рукопись.

Наталья Гавриловна . Гора, может быть, вам будет удобнее на вашей половине?

Егор . Если вы не возражаете, мы побудем здесь. Это, вероятно, ненадолго.

Ариадна. Буквально пятнадцать минут.

Наталья Гавриловна . Конечно, конечно, пожалуйста. (Ушла.)

Егор . Ну что это такое, скажи! Хоть бы позвонила. Ариадна. Если бы я позвонила, ты бы сказал: нельзя.

Егор . И нельзя!

Ариадна. А мне интересно. И, кроме того, эта идиотская курсовая не лезет в голову.

Егор . Почему?

Ариадна. А потому что лезешь ты. Дай, думаю, поеду – разряжусь. И взгляну, что его там так держит. Егор. Но мы же договорились – завтра. Ариадна. Ау меня вдруг мелькнула мысль: а если сегодня я умру и завтра не будет? Как нас в школе учили? Не надо откладывать на завтра, что можно сделать сегодня.

Целуются. Послышался шорох. Может быть, звякнула посуда.

(Кинулась к рукописи.) Я хотела спросить: в восемнадцатом веке закон об имущественном цензе… (И вдруг начала тихо, но заливисто смеяться, хохотать, как девочка, зажимая себе рот ладонью.) Я… я… не то взяла… Это папин доклад о слаборазвитых странах. (Хохочет.)

Егор . Ариадна!

Ариадна (гладит его по лицу). Миленький ты мой, ну что ты так трясешься! Пришла ученица – и все. О Оглядываясь .) А что она сказала: твоя половина. Это где?

Егор . Там. (Показал.)

Ариадна. Пойдем туда.

Егор . Нет-нет, не надо.

Ариадна. Она там?

Егор . Она гулять ушла.

Ариадна. Ой, как везет! Пойдем!

Егор . Совершенно исключено.

Ариадна. Почему?.. Какое у тебя переполошенное лицо…

Егор . Милая девочка…

Ариадна. Ну ладно, ладно, хоть тут посидим. Но ты решил?

Егор . Да.

Ариадна. Твердо?

Егор . Абсолютно.

Ариадна. А эта дверь куда?

Егор . Кабинет Степана Алексеевича.

Ариадна. Там кто?

Егор . Никого там нет.

Ариадна. Пойдем туда.

Егор . Ну, милая девочка, ради Бога, уймись.

Ариадна. Что тебя тут держит, не понимаю. У нас шикарней.

Егор . Ах, Арочка, меня, разумеется, держит не мебель.

Ариадна. А что? Не усложняй ты ничего.

Егор . Сейчас не место объяснять…

Ариадна. Да брось ты – что особенного?.. Делай вид, что смотришь эту мою муть… Что тебя вяжет? Говори, Егор, или я…

Егор . Хорошо, хорошо!

Сели к столу, склонились над рукописью.

Ты не сможешь понять меня.

Ариадна. Я тупица?

Егор . Ты умница. Но ты росла в оранжерее, а я… Я до сих пор всего опасаюсь.

Ариадна. Чего?

Егор . Какому-нибудь паршивому Прошке, братику моей жены, все на блюдечке… А мне… Я все своими жилами… с детства…

Ариадна. Что – с детства?

Егор . Когда отец решил бросить свою деревню, он матери оставил сестренок, а меня зачем-то потащил с собой в Москву, устроился в общежитии, в бараке. Я все помню, уже в седьмой класс пошел. Барак – это, сама понимаешь, не Большой Кремлевский, не Версаль. Да еще у бати подобралась та компания – шабашников. В школе все о высоких материях – идеи, комсомольский энтузиазм, долг перед Родиной и прочее, а в барак вернусь, и в глаза мне такая другая академия лезет… Учился бешено. Золотая медаль мне как воздух нужна была, как жизнь, как пропуск в будущее. Что в бараке в тот день творилось, когда я эту медаль получил!..

Ариадна. Шампанское лилось рекой?

Егор . Не шампанское, разумеется, но лилась она самая, родимая, этаким бурным горным потоком. А когда в институт поступил и переехал в общежитие, мне казалось – в рай попал. Но потом смотрю: в общаге тоже не тот дух, не то, что человеку требуется, ту же бутылку тащат. Не так, конечно, как папаша с дружками, более мелко, но тоже погановато. Вечная трепотня, какая-то разъедающая, прямо скажу, сомнительного толку. Дурачки! Похабные анекдоты и поразительная беспечность. Тут как раз отец умер, я сел на одну стипендию, а в гуманитарных, сама знаешь, не разбежишься… У Искры какой-то нюх. Как она угадала, что я в общем-то полуголодный, Аллах ведает. Только непринужденно так, легко: «Хочешь бутерброд с ветчиной?» Ну, я тоже запросто, будто всю жизнь одной ветчиной питался: «Давай». То ли она увидела, как я эту ветчину и дорогую ее рыбину лопал, то ли, повторяю, нюх, только на следующий день она мне такой завтрак притащила…

Ариадна. Заманивала.

Егор . Нет-нет, она добрая.

Ариадна. Дурачок, да такой шикарный парень, как ты…

Егор . Погоди. Потом домой чай пить, потом ужинать. А дома у них… Я тогда такое только в кино видел.

Ариадна. Погоди, погоди, так ты на ней в благодарность за бутерброды, что ли, женился?

Егор . Именно, именно. Какая ты умница! Я, конечно, хорошо к ней относился, и, не скрою, войти в этот дом мне тоже не казалось чем-то ужасным, я бы даже сказал, напротив. Но все это, ты понимаешь, было неправильно, ошибка. И вот теперь, когда вся эта чепуха отпала, когда я уже совсем, как говорят, акклиматизировался, я вдруг понял: ай-яй-яй, что же я наделал, как я неправильно вел себя. Я спутал обыкновенное человеческое участие и благодарность за него с любовью. Нет-нет, не спутал… Ах, как все сложно… Искра, Степан Алексеевич, Наталья Гавриловна… Понимаешь, я в плену этого дома, все связало меня. Я ему благодарен, всегда буду помнить, но… Вот это-то «но» сейчас главное. Я скажу тебе страшную, может быть, даже гадкую мысль свою. Чувство благодарности принижает человека, делает его рабом этой благодарности. У него уже руки связаны этой благодарностью, понимаешь?

Ариадна. Жутко… Но в какой-то мере понимаю. Хотя и не до конца. Жену твою все-таки жалко.

Егор . Мне тоже. Но сейчас я должен выйти в новую фазу. Иначе все, конец, крышка, дальше дно, граница конечной станции. В конце концов, для того чтобы личность могла состояться полностью, ей нужна свобода.

Ариадна. Свобода от чего?

Егор . От всего, что держит. И, главное, от внутренних тормозов. Я по духу крестьянин, сын лесов и полей, во мне дух свободы. И потом, я рязанец. Недаром из наших мест столько великих людей вышло: Есенин, Павлов, Салтыков-Щедрин…

Ариадна. Егор, я смотрю на тебя и думаю: все девчонки нашего курса сдохнут, когда мы поженимся. В тебе есть что-то удивительно высокое, даже жуткое. Ты будешь великим рязанцем.

Егор . Я ведь так сказал, к примеру.

Ариадна. Будешь, будешь! И деревню, в которой ты жил… Как она называлась?

Егор . Мышастовка.

Ариадна. …переименуют в Ясюнинку. Нет, к черту, будет не город Рязань, а город Ясюнин.

Егор (смеется). Обязательно.

Ариадна. Ав доме, в котором ты родился, сделают музей. На крыльце – ящик с огромными тапочками, и экскурсовод длинной указкой будет тыкать в экспонаты и рассказывать, какой ты был умный, добрый, чуткий и как тебя любили дети.

Егор . Уходи, безумная!

Ариадна. Сейчас уйду. Все, больше мне ничего не надо. Теперь у меня работа пойдет быстро. Вот ты рассказал мне, через какой ужас прошел. Еще больше люблю тебя…

Егор (смеясь). «Она его за муки полюбила…»

Ариадна. Ты знаешь, зачем я приходила? Чтобы ты понял: или – или. Я же измучилась, Егор, этой двойственностью. И я ревную к твоей, этой… Ты с ней сейчас, конечно, ни-ни?

Егор . О чем ты говоришь!

Ариадна. Я решительная, имей в виду… (Показывая.) Это, ты говоришь, кабинет?

Егор . Да-да.

Ариадна. Можно посмотреть?

Егор . Ну загляни.

Вошли в кабинет. Ариадна быстро закрыла дверь. Обхватила

Егор а руками.

Ариадна. Дурачок, попался! (Целует его.) Милый, милый… Умираю!

Пров (в кресле). Извините, здесь я, простите…

Ариадна. Ах! (Выбежала.)

Егор (от растерянности грозно). Как тебе не стыдно!

Пров. Я читал. Эту спинку – ее надо спилить.

Егор . Ты, конечно, понял, что она просто веселая женщина, дурила. Шутка.

Пров. Да-да… Ты не беспокойся.

Егор . А чего мне беспокоиться? Я же говорю: дурачество. Если у тебя в голове какие-то поганые мысли…

Пров. У меня совершенно никаких мыслей нет.

Егор . Ты парень умный, тактичный.

Пров. Не надо, Егор…

Егор . Что – не надо?

Пров. Ничего не надо. Хоть у меня к тебе, сам понимаешь, огромной симпатии нет, но подлецом не хочу быть даже в отношении к несимпатичным мне людям.

Егор . И на том спасибо.

Пров. Не стоит благодарности.

Расходятся. В столовую входит Искра. Увидела на столе оставленную Ариадной рукопись, машинально в нее заглянула.

Проходит Пров.

Искра . У нас кто есть?

Пров. Нет.

Искра. Приходил кто?

Пров. Я не видел. По-моему, нет… Когда, в конце концов, отремонтируют мою комнату?! Болтаюсь тут между вами, как в проруби. (Ушел.)

Входит Егор.

Искра. У нас был кто?

Егор . Кто?

Искра. Я тебя спрашиваю – кто?

Егор . Никого не было. (Замечает на столе рукопись Ариадны.) А-а-а, забегала моя студентка. С курсовой зашивается. Экономика Испании восемнадцатого века. Оставила, чтобы посмотрел.

Искра. Ну как?

Егор . Я еще не читал, бегло взглянул.

Искра. И на первый взгляд?

Егор . Кажется, терпимо.

Искра. А я вошла – духами пахнет.

Егор (принюхиваясь ). Действительно. Надушилась девица какой-то дрянью.

Искра. Почему? Приятный запах. По-моему, даже Кристиан Диор.

Егор (успокоенный ). Как погуляла, миленькая? (Подходит к жене, чтобы поцеловать ее.)

Она резко толкает его в грудь. Егор чуть не падает.

Искра (глухо). Извини… (Уходит.)

Входит Наталья Гавриловна.

Наталья Гавриловна . Я нашла ваши плавки,

Георгий . Вы повесили их на батарею, а они за нее и упали.

Егор . Спасибо, Наталья Гавриловна.

Наталья Гавриловна . Душ будете принимать? Егор. Да, конечно.

Наталья Гавриловна . Я приготовила полотенце.

Егор . Благодарю.

Наталья Гавриловна . Вы бы эти дни были ближе к Искре. Может быть, вам о чем-то надо поговорить с ней. Она места себе не находит.

Егор . Эта история с операцией действительно на нее повлияла.

Наталья Гавриловна . Я сама иногда думаю: уж не надо ли воспитывать детей в новом духе?

Егор . Ох, принципиальные люди, Наталья Гавриловна, самые тяжелые.

Наталья Гавриловна . Но беспринципные опасны, Гора.

Егор . И это правильно.

Наталья Гавриловна ушла. Проходит Пров.

Не удержался? Понесло?

Пров. О чем речь?

Егор . Сплетница базарная.

Пров. Не разумею.

Егор . Наплел Искре.

Пров. Пардон, что наплел?

Егор (видя воинственный вид Прова). Она вошла… и сразу… Извини.

Пров. Ну что вы, что вы! Пожалуйста!

Расходятся. Входит Искра. Тушит свет в столовой. Прошла в кабинет. Гасит там верхний свет, оставляя одну настольную лампу. Еще раз прошла в столовую. Вернулась в кабинет. Тихо притворила дверь. Посмотрела на иконы и вдруг встала на колени. Хочет перекреститься, но не знает как. Положила руки на грудь.

Искра (тихо). Господи, помоги мне… Помоги мне… Помоги мне… (Что-то шепчет.)

В это время в столовую входит Егор. Увидел свет в щели неплотно прикрытой кабинетной двери. Тихо подошел, заглянул.

Увидел молящуюся Искру. Остолбенел. Стоит смотрит. Быстро прошел через столовую обратно. Вернулся с Судаковым, на цыпочках подвел его к кабинетной двери. Судаков и Егор смотрят на Искру. Судаков распахивает дверь, входит в кабинет, Егор остается в столовой. Искра не вскочила, а приникла к полу.

Судаков. Что-то на ночь глядя захотелось каким-нибудь детективом мозги прочистить. (Как бы увидя Искру.) Уронила что?

Искра. Пуговицу от кофточки потеряла. Не могу найти.

Судаков. Да что ты! Пуговицу! Надо найти. Ну ищи, ищи.

Искра . Нет нигде. (Хочет встать.)

Судаков. Да ты лучше ищи. Я тебе посвечу. (Берет настольную лампу, идет к Искре. Освещает пространство.) Ищи.

Искра ищет.

Да что ж мы не догадались, надо зажечь верхний свет. О Ставит лампу на стол, включает свет.) Что ты делала?

Искра. Я…

Судаков. Что делала, говорю, а? Молилась?

Искра. Что ты!..

Судаков. Молилась, идиотка! (Кричит.) Егор! Наташа!

Входит Егор.

Вбегает Наталья Гавриловна. Видит Искру на коленях.

Наталья Гавриловна . Искрочка, что с тобой?!

Вбегает Пров.

Судаков (жене). Не подходи к ней! Знаешь, что она тут делала? Молилась! А? Боженьке молилась! Вот что у тебя в доме делается! Вот как у нас детки воспитаны.

Искра. Я не молилась.

Судаков. Не молилась?

Искра. Нет.

Судаков. Нет?

Наталья Гавриловна . Оставь ее, Степа.

Судаков (дочери). Нет?!

Искра. Я же сказала.

Судаков. Что сказала?

Искра. Нет.

Наталья Гавриловна . Степа!

Судаков (дочери). Встань!

Искра встает.

Подойди к иконам.

Искра подходит.

Плюй на них.

Наталья Гавриловна . Степан!

Судаков. Ты же не молилась. Ты ни в какого дурацкого Бога не веришь! Понимаешь, в какое положение ты нас всех ставишь?! Меня, мужа. Да если станет известно, что жена у него богомолка… что у меня… Ты, может, и по церквам бегаешь?! Есть теперь такие молодые психопаты… Ты понимаешь, что может быть, если дойдет… И самой-то не стыдно?! В советской газете работаешь. Плюй, я тебе сказал!

Пров. Папа, ты говорил, эти иконы тысячу рублей стоят.

Судаков. Оботрем! (Дочери.) Ну?

Наталья Гавриловна (вдруг). Ты что разгулялся, хулиган! Был в молодости шпаной, шпана из тебя и в старости вылезла. Ишь как распоясался!..

Судаков. Наталья!

Наталья Гавриловна . Тихо! Сделал из меня домашнюю курицу. Думаешь, совсем переродилась? Я тебе Натку Пузыреву напомню! Я не до конца твоей этой жизнью пришиблена. Уют он нам, видите, создал, жратву. А хочешь, я сейчас все это твое шмотье в окошко повыкидываю! Я тебе так дверью хлопну, ты меня потом обратно и Новодевичьим кладбищем не заманишь!

Судаков. Но ты понимаешь, что на работе…

Наталья Гавриловна . Очумели вы все со своей работой, обалдели!

Судаков. Я хочу…

Наталья Гавриловна (подавляя его). Молчать!

Как стоишь? Пузо подбери. Как стоишь, я тебе говорю? Кругом!.. Что тебе сказано?!

Егор . Наталья Гавриловна, но согласитесь, Искра может скомпрометировать всех – и Степана Алексеевича, и меня, и вас, даже Прова.

Наталья Гавриловна . Министр иностранных дел, и ты айда отсюда! Выметайтесь! Иди-иди, утром к станку, у вас завтра трудный рабочий день. Идите, я сказала! Ну! (Схватила большую вазу и подняла вверх.) Сейчас как начну ахать!

Судаков и Егор выходят.

Судаков (проходя через столовую). Черт с ней, взбесилась. Она знаешь в молодости какая бешеная была… У нее медаль за отвагу и два боевых ордена.

Егор . Думаю, слуха не будет. Никто же не видел.

Ушли. Пров подходит к матери, целует ее.

Наталья Гавриловна (подошла к дочери, обняла ее). Что, моя миленькая… Это нервы… нервы… после больницы… Все-таки операция была… Нервы.

Искра начинает потихоньку всхлипывать. Сильней, сильней…

Истерика.

Тихо, Искра, тихо… Всегда надо держаться, всегда… Пройдет, все пройдет. (Ведет ее через комнаты.) Вот у нас на батарее лейтенанту Курочкину на моих глазах обе ноги оторвало. На моих глазах! А я любила его. Я знаешь как его любила. А увидела… (Голос ее начал дрожать.) Он сознание еще не потерял, видит, что ног у него нет. Лежит, а в чернеющих глазах его… Какие у него глаза были, Искра… (Увела дочь.)

Пров (падая на колени перед иконами). Господи, сделай так, чтобы Егор сдох!

Занавес

Действие второе

Утро Первомая. Та же декорация, только убраны все иконы, на их месте висят черные африканские маски из дерева. В столовой Егор делает утреннюю гимнастику. Каждое движение делает точно, с полной отдачей. Музыка из кассетофона. А за окном праздничный шум собирающейся первомайской демонстрации.

Входит Пров.

Пров . Тебя бы под купол цирка, на трапецию.

Егор продолжает упражнения. Взял пружину.

Входят Наталья Гавриловна и Искра. Накрывают на стол.

Наталья Гавриловна . С праздником вас, Георгий.

Егор кивнул головой, но не прекратил упражнений.

Искра (брату). Ты что не умываешься?

Пров. Отец в ванной полощется. Значит, на полчаса.

Наталья Гавриловна . Приучил бы и ты себя к гимнастике, Проша.

Пров. Видала, у нас во дворе по утрам двое лысеньких бегают трусцой? Я по ним в школу выхожу. Точно мыши. Есть в этом цеплянии за жизнь что-то трусливое, неблагородное.

Искра. Жажда жизни запрограммирована в человеке. Один мудрый сказал: надо любить жизнь больше, чем смысл ее.

Пров. Смешно! Будто твой мудрый знал этот смысл.

Искра. У тебя обыкновенная лень.

Пров. Ну и что же? Говорят, лень – сестра свободы.

Слышно пение Судакова: «Я на подвиг тебя провожала…»

Искра. Поди ополоснись, авось мировоззрение переменится.

Пров ушел.

Наталья Гавриловна . Георгий, ради праздника съешьте рыбного пирога. При вашей строгой диете один раз согрешить можно.

Егор кивнул головой в знак согласия, но не прервал занятия.

Вошел Судаков.

Судаков. Дай-ка и я! (Пристраивается к Егору и делает упражнения.)

Наталья Гавриловна . Не наклоняйся, прильет кровь.

Судаков. Да… не могу! Опоздал… (Подходит к окну.) Денек! (Дочери .) Есть в этих праздниках что-то особенное. Дух поднимает.

Звонок в дверь. Возвращается Прове телеграммой в руках.

Пров (отцу). Судакову Степану Алексеевичу. (Отдает отцу телеграмму.)

Судаков (читает). «От всей души поздравляю тебя и твоих близких светлым праздником Первомая. Желаю здоровья и счастья. Диму защите не допускают. Все равно благодарю за хлопоты. Любящая тебя Валентина».

Пров. Пап, ты же обещал!..

Судаков. «Обещал», «обещал»!.. Были звонки отсюда, да теперь местные свою власть любят показывать, ломят амбицию. Это надо же!.. Ну, люди!.. Ну…

Егор (закончил упражнения, выключил кассетофон). Вы, Степан Алексеевич, не расстраивайтесь. Свое слово сдержали, пытались оказать помощь, но…

Пров. Так не вышло же ничего!

Егор . А ты думаешь, все в жизни получается?

Пров. Но ты представляешь того парня? Он же как кролик перед теми удавами.

Егор . А нарушать дисциплину ему было раз плюнуть… Ничего, воспитательные меры – вещь небесполезная. Защитит на следующий год, зато навек запомнит.

Искра. Отец, ты должен что-то еще предпринять.

Судаков. А что? Что?! Вы все думаете, у меня в руках волшебная палочка. А у меня ее нет!

Егор . Эта штука – вещь переходящая. И никогда не знаешь, у кого она в данный момент и кто ею машет.

Пров. Но этот Димка от злости может что-нибудь выкинуть…

Егор . А если твой Димка при первой трудности…

Судаков. Да! Очень вы любите все справедливость. Я еще подумаю, может быть…

Пров. Искра, садись в самолет и лети туда, от газеты, я тебе обещаю: не пойду на философский, пойду, как и ты…

Наталья Гавриловна . Ей нельзя, она еще плохо себя чувствует…

Егор . Товарищи, ну мы всё обдумаем. Главное, без спешки. И не надо портить себе праздник.

Наталья Гавриловна . За стол, за стол!

Все усаживаются за стол.

Судаков (подняв рюмку). За мир во всем мире!

Телефонный звонок.

Не подходи, леший с ним. Ты, Егор, не слыхал чего-либо? Вчера, говорят, у Коромыслова совет держали.

Егор . Нет, не слышал. Но совершенно уверен – пройдет ваша кандидатура. Я фигуры двигал.

Судаков. Ну, братцы, если ваш отец в горку двинется, значит, он еще не старая развалина, а ого-го! Егор, оттуда и тебя кверху легче тянуть будет.

Егор . Спасибо, Степан Алексеевич.

Пров. Вот уж именно тот случай: не бывать бы счастью, да несчастье помогло.

Судаков. А Хабалкина жаль. Сломило. И зря он сам заявление подал. Может, и не тронули бы.

Егор . Говорят, из Москвы уезжает, совсем. В родной край, в Саранск кажется. Мальчишка-то у него один был, а жены давно нет. Не то ушла к кому-то, не то умерла. Горе одних ожесточает, а других мягче делает.

Наталья Гавриловна . Все-таки нехорошо, Степа, что ты не был на похоронах.

Судаков. Я же тебе говорил – не мог освободиться. Приехали голландцы… Кстати, черт! Я же разрешил сегодня ко мне привести не помню кого. Чуть не забыл… Приведут…

Пров. Ох!

Судаков. Да, милый, тебе «ох», а это моя работа.

А телефон все звонит.

Пров. Нельзя же так! (Выскочил из-за стола, подбежал к телефону.) Алло!.. Да, это я… Да что ты… Когда?.. Ночью?.. Ты оттуда и звонишь?.. Я к тебе приеду. Сейчас… Ну и что, что там демонстрация? Я проберусь. Адрес скажи… Ага!.. Восемь… Сто двадцать три… корпус четыре… Я запомню: восемь, сто двадцать три, корпус четыре. Это же близко. Ты не очень… Тихо, тихо… Я же слышу… Бегу!

Наталья Гавриловна . Ты куда, Проша?

Пров. Надо.

Наталья Гавриловна . Поешь сначала.

Пров. Не могу. Девочка ждет, сами понимаете… (Пробегает, переодеваясь на ходу.) Пап, насчет лекарства…

Судаков. Тьфу ты, черт! Третьего принесу, клянусь, как штык!

Пров. Нет, я говорю, лекарства не надо. Больной поправился. Совсем, абсолютно.

Судаков. Вот! Аты суетишься. И других дергаешь. Я забыл, а человек лишнюю химию не глотал… Что это у тебя там за девочка?

Пров. Зовут Зоя.

Судаков. Надеюсь, из приличных?

Пров. Абсолютно. Самого пролетарского происхождения. Мать в нашем овощном ларьке торгует, отец водопроводчик. Но он пока в тюрьме.

Судаков. Все остришь?

Наталья Гавриловна . Нет, Степа, это правда.

Судаков. Вы что, с ума спятили?

Пров. Не понимаю!

Судаков. Да что он у нас, мать, взбесился? Наркотиков, что ли, наглотался, белены? Что он у тебя вытворяет?

Пров. При чем здесь мама? Я влюбился. Любовь. Та самая, которая на поэмы вдохновляет, на подвиги. Ты только что пел. (Поет.) «Я на подвиг тебя провожала, над страною гремела гроза…»

Судаков (подскочил ). Перестань! Я тебе запрещаю с этой девицей встречаться, слышишь? За-пре-щаю!

Наталья Гавриловна . Степа! Не надо…

Егор . Степан Алексеевич, он дурачится.

Пров. Может, и женюсь на ней для оздоровления сословия. До чего же ты, отец, интересно сформировался. Вот, говорят, если срезать дерево, то по кольцам его можно определить, какой год был активного солнца, какой пассивного. Вот бы тебя исследовать. Просто наглядное пособие по истории.

Судаков. Ты сейчас же сядешь за стол, будешь есть пирог…

Пров. Не буду. Боюсь растолстеть. Я вчера вычитал: заплывает душа телом. Иной так способен оскотиниться, что даже страшно пожелать ему здоровья и счастья. (Убежал.)

Судаков (вслед сыну). Дурак!

Все молча едят. Звонок телефона в квартире Егора и Искры.

Егор (вскакивает, бежит к себе. На ходу, Судакову). Может быть, о вчерашнем.

Наталья Гавриловна . Не сердись, Степа. Прошка дурачится.

Судаков. Но есть же мера. Есть. В конце концов, элементарное приличие… А что, у этой девицы действительно такие предки?

Наталья Гавриловна . Ну и что? Ты, наверно, ее мать видел. У наших же ворот ларек. Такая полная, рыжая.

Судаков. Кошмар! Эта пьяная морда…

Наталья Гавриловна . Она не всегда пьяная.

Судаков. Кошмар!

Наталья Гавриловна . У Егора тоже отец был, знаешь…

Судаков. Так то Егор!

Наталья Гавриловна . А она Зоя.

Судаков. Кошмар!

Наталья Гавриловна . Мне девочка понравилась.

Судаков. Кошмар!

Наталья Гавриловна . Да будет тебе, затвердил как попугай! Никакого кошмара нет. Я даже рада, что Пров не походит на некоторых молодых людей, которые себе уж, знаешь, партии высматривают.

Судаков (дочери). А ты что молчишь?

Искра . А я не слышу, о чем вы говорите. А если и слышу, ничего не понимаю. Ты съезди, отец, в Иран, привези ему персидскую принцессу. Может, он и переменится.

Судаков. Нет, это леший знает, что дома творится! На работе так хорошо. Четко, слаженно… А тут…

Наталья Гавриловна . Нельзя так, Степа, с ним разговаривать. Ты же прекрасно знаешь: если человек влюблен… Себя вспомни, а?

Судаков. Какая тут любовь! Ему только шестнадцать двадцатого исполняется.

Наталья Гавриловна . Двадцать восьмого. А в шестнадцать лет… Мы же не знаем, что произошло с Колей Хабалкиным.

Судаков. Ну, лавируй сама… Не хочу я во всю эту муть влезать.

Наталья Гавриловна . И не надо.

Искра вышла.

Судаков. Я еще от поведения Искры очухаться не могу. Ничего, я ей этих черных чертей наставил, пусть им кланяется, они ей наколдуют… С ума спятила!

Наталья Гавриловна . Выговориться ей надо было, чтобы легче стало. А она даже мне не открывается. Кому-то надо…

Судаков. Не в пустоту же. Это волки, глядя на луну, воют.

Наталья Гавриловна . Не осуждай. Это мука выходит.

Судаков. Прошке тоже кого-то подсунуть надо. Я понимаю, возраст. Но соображать-то он должен.

Наталья Гавриловна . Ешь пирог, Степа, ешь. Ой, да он остыл. Сейчас подогрею. (Ушла.)

Звонок в дверь. Искра проходит открыть. Возвращается.

Искра. Папа, к тебе.

Входит Золотарев, молодой человек. В руке у него большая искусственная ветка цветущей яблони. Такие носят на демонстрациях.

Золотарев . С праздником, Степан Алексеевич!

Судаков. Золотарев, привет! И тебя тоже. На демонстрацию идешь?

Золотарев . Да. Меня выделили. Как раз у вашего дома топчемся.

Судаков. Проходи, проглоти пирога. Вкуснота! Жена разогревает.

Золотарев . Не могу, отстать боюсь. Я на минуту.

Судаков. Что там?

Золотарев . Я, собственно, к Георгию Самсоновичу. Поздравить.

Судаков. С чем?

Золотарев . Вчера у Коромыслова решили: Георгия Самсоновича на место Хабалкина. Пока исполняющим обязанности, а потом…

Судаков. Георгия?!

Золотарев . Да. Товарища Ясюнина. Он хлопотал, я знаю. Еще в тот день, когда про сына Хабалкина узнали, сразу. Зять у вас, Степан Алексеевич, по-настоящему выдающийся. И что главное – все его уважают. Умеет он…

Судаков (встал из-за стола, зовет). Георгий Самсонович, к вам пришли.

Входит Егор.

Золотарев . Поздравляю вас, Георгий Самсонович, и с праздником, а главное – с назначением. От самого чистого сердца поздравляю…

Егор . Спасибо, Вася.

Судаков. И от меня прими самые, так сказать, рас-самые. (Жмет руку Егору, даже обнимает его.)

Егор . Если бы не вы, Степан Алексеевич…

Судаков. Ну что ты, что ты! Достоин! Вполне!.. Ушла разогревать пирог и не несет – как бы там сама его не съела! (Ушел.)

Золотарев . Я первый известил?

Егор . Только что по телефону сказали.

Золотарев . Ох, пролазы, уже успели!

Егор . Нет, не приятели.

Золотарев . Неужели сам звонил?

Егор . Почти… Спасибо, Вася. Выпей рюмочку. Икоркой закуси. (Наливает Золотареву и себе водки.)

Золотарев . Спасибо.

Чокаются. Пьют.

Егор . Не совсем вовремя ты вошел…

Золотарев (закусывая ). Догадываюсь. Я не знал, что… А вообще-то плюньте вы на них. Старье – оно и есть старье. Что он вам теперь, верно? Родня, и только… Вчерашнее жаркое. Оптимист!.. На том держится! А знаете, откуда у них эта радость жизни?! Они в той войне выжили, и у них на всю жизнь оптимизм получился. (Смеется.)

Егор . Глаз у тебя, Вася, не очень ли острый?

Золотарев . А что? Точно!.. И чего им надо? Во! (Обвел рукой комнату.) А как же! Пришли с войны – ни села, ни хаты. А тут!.. У таких идеал – материальное благополучие!